– Кем хочешь работать?

– Кем угодно. Но чтобы денег побольше.

– Хочешь быть моим клиентом?

Парень отшатнулся.

– Ну, нет! Клиентом – это уж дудки. Клиентом – ни за что! Ищи другого дурака.

– Секретарем будешь работать?

– Это пожалуйста.

– Дашь показания в суде?

– Дам, – отвечал Понтий почти без запинки. – Не хочу никому прислуживать. Ни гениям, ни людям. – Запечатанный конверт лег на колени сенатору. – Когда Бенита скинут, вели убрать эту дурацкую статую с берега Тибра.

– Ступни Элия, что ли? – спросил сенатор.

– Именно, – сквозь зубы процедил Понтий.

Дело сделано, надо выходить под дождь. Понтий поежился.

– Будь осторожен, – зачем-то напутствовал его сенатор.

– И ты тоже, сиятельный. Спечешься – и мне конец.

Понтий выскользнул из машины и исчез. Как и не было. Но на коленях сенатора остался лежать влажный конверт.

Дождь барабанил по капоту «триремы».

Глава XIX

Апрельские игры 1976 года (продолжение)

Сенатор Помпоний Секунд вышел из дома, пытаясь зонтом прикрыться от хлещущих струй. Тога сразу сделалась мокрой. «Трирема» сенатора стояла чуть поодаль. Вернее – ему показалось, что это его машина. Подойдя ближе, он различил сквозь стену дождя, что «трирема» окрашена не в пурпур, а в черный цвет. Ему стало не по себе. Он хотел вернуться в дом и позвонить в гараж, но тут чьи-то крепкие пальцы ухватили его за локти и потащили к авто. Сенатор пытался сопротивляться. Подметки сандалий скользили по мостовой. Порыв ветра вырвал из рук зонтик и взметнул вверх – к верхушкам исхлестанных дождем кипарисов.

– На по… – закричал Помпоний, но вопль захлебнулся.

Мокрые от дождя руки втолкнули его в машину. Запах пыли и влажной шерсти, пота и вина ударил в нос. Сенатор ткнулся лицом в чьи-то колени, попытался повернуться, глянуть в лицо похитителям, но не успел – тонкая бечевка захлестнула шею, острая боль ножом прошла по горлу. Помпоний еще барахтался, как в волнах, в чьих-то руках и коленях. Потом дернулся и затих, но все же пальцы его в последний момент соскребли с груди одного из убийц клочок ткани.

– Ну вот, все кончено, – сказал здоровяк в черном, отдуваясь, как после тяжкой работы. – Забирай скорей его папку. Тело выбросим на помойку.

– Там ему как раз место! – заржал второй.

Бенит выслушал Криспину с интересом. Его стоило огромных усилий не расхохотаться, выслушивая, как будут извлекать сперму старика Викторина и замораживать в жидком азоте. Криспина совсем рехнулась. Вернее, она всегда была дурой. Но идиоты созданы богами на пользу умных людей. Таких, как Бенит. Кто-то предлагает стерилизовать глупцов. Как опрометчиво! Напротив, их надо размножать, холить, лелеять и следить, чтобы популяция простофиль не сокращалась…

– Милочка моя, план замечательный. – Бенит улыбнулся – ну наконец-то можно улыбнуться, не вызывая подозрений. – Одна неувязка: Постум принадлежит к более старшей ветви Дециев. Отстранить его не поможет даже сперма Викторина.

– Постум – не сын Элия.

Ого! Даже фантазии Бенита не хватило додуматься до такого! Гениальная глупость! Но Бенит постарался скрыть восхищение.

– Пусть так, – сказал с напускным равнодушием, – но кроме тебя об этом никто не знает. Вот если бы тебе удалось доказать…

– Докажем! – Криспина неколебимо верила в успех. – Это проще простого.

– Ну и как мы это сделаем?

– Анализ крови все покажет.

– Уже сделали. Подтверждает отцовство Элия.

Криспина так уверилась в своей клевете, что была обескуражена. Как так? Почему?

– Повторный анализ, – заявила, хмурясь.

– Группа крови у человека не меняется. Не говоря о том, что новых данных о крови Элия, кроме тех, что хранятся в картотеке Эсквилинской больницы никто уже получить не сможет.

– У Постума изменится группа крови!

– Хорошая мысль. Но пока, к сожалению, неосуществимая.

Идиотам иногда удается поставить весь мир на уши. Кто знает, а вдруг этой дуре удастся доказать, что мальчишка не сын Элия. Хотя все видят, что малыш – уменьшенная копия покойного Цезаря. Только копию чуть-чуть подправили – нос выпрямили, и глаза не так отличаются один от другого. Мальчишка, коли вырастет, будет красавчиком. Вот именно – если вырастет. Интересно, кто поверит, что Летиция изменяла Элию, если и сейчас она ни с кем не спит, и вообще ни на кого не глядит. Вилда пишет в своем вестнике, что юная вдовушка смотрит на бюст покойного мужа, изваянный Марцией, и занимается мастурбацией. Может, Вилда и не врет. Но во время мастурбации еще никому не удавалось забеременеть.

Однако есть старый рецепт: клевещите побольше, и в клевету поверят. Пока что правило это действует безотказно.

Дождь хлестал в окно. Назойливый попрошайка, которого невозможно прогнать. Он колотит в дверь и требует, требует. Невольно ценишь тепло просторного таблина. Под шум дождя любые идеи перестают казаться бредовыми.

– Я докажу, – заявила Криспина. – И способ у меня есть. Очень простой способ.

– Поговорим о чем-нибудь другом, – Бенит окинул ее аппетитную фигуру голодным взглядом. Какая же все-таки она дура. Но задница и бедра у нее восхитительные. – И займемся более приятным делом.

Несмотря на свою глупость Криспина сразу все поняла. Уж что-что, а подобные намеки она толковала верно. Они предались Венериным утехам прямо в таблине. Бенит был груб, но его грубость нравилась женщинам.

– А ты читал статью Вилды в «Гладиаторском вестнике»? – спросила Криспина, глядя, как Бенит одевается. – Вилда пишет, что Элий не мог иметь детей.

Бенит похлопал Криспину по щеке, как породистую кобылку.

– Умница, детка. Так да не так. Детей не могла иметь Марция. Но кто станет разбираться в подобных тонкостях, а?

– Так моя маленькая Руфина будет Августой? Да? Будет? – оживилась Криспина.

– Не так быстро, детка. Не так быстро. Посмотрим.

– Ты можешь потом жениться на моей малютке, – щедро предложила вдова императора.

– Да, я женюсь на ней, и ты оплодотворишь ее спермой Викторина.

Криспина не уловила издевки в его словах, приняла их за чистую монету.

– Именно. Это замечательный план, ты не находишь, дорогой?

– Называй меня «сиятельный», – потребовал Бенит. – Все должны называть меня «сиятельный». Или ты забыла?

– А может тебе развестись с Сервилией и жениться на мне?

– Милочка, Сервилия беременна, вот-вот родит. Дядюшку императора. Ха-ха, забавно?

Криспина надула губы.

– Тебе что, не нравится мой план?

«Если адвокат Летиции подаст на Криспину в суд за оскорблении чести и достоинства, то при известной ловкости эту дуру оберут до нитки. Но я буду не при чем», – отметил про себя Бенит и вновь сдержал улыбку.

– План хорош, но нам надо держать его в строгой тайне, – сказал он вслух. – Моего имени не называй. Ни в коем случае. Назовешь – отрекусь.

– Ой, да что ты! Я все сделаю, как надо! Ты еще будешь мной восхищаться, – пообещала Криспина.

Глава XX

Апрельские игры 1976 года (продолжение)